Гарри Гаррисон - Возвращение [= Возвращение к звёздам; Звёзды; К звёздам]
И половина Рабата погрузилась во тьму. И то, что радиомаяк оказался в этой погасшей половине, — было отнюдь не случайно.
Весь дежурный персонал аэропорта Крус-дель-Люс на острове Санта-Мария крепко спал. В последнее время очень редкие самолеты останавливались для заправки на Азорах, так что ночная смена быстро привыкла бодрствовать только в дневные часы. Предполагалось, что кто-то заводит будильник, чтобы встретить прибывающий борт, — но это по сути было ни к чему. Радио разбудит.
Оно и разбудило. Голос, раздавшийся из настенного динамика, вырвал капитана Сармьенто из глубокого сна. Он вскочил с дивана, споткнулся, больно ударился обо что-то голенью… Наконец нашел выключатель лампы.
— Я Крус-дель-Люс, слушаю вас.
Спросонья голос у него был хриплый. Капитан закашлялся и отхаркнул в корзину для бумаг, шаря тем временем руками по столу в поисках нужной распечатки.
— Я Эйрфорс, маршрут четыре-семь-пять. Прошу разрешения на посадку.
Он еще договорить не успел, как Сармьенто нашел-таки распечатку. Да, та самая.
— Можете садиться на первую полосу. Автоматика на вас уже включена. — Он с удивлением глянул на цифры распечатки, потом на часы. — Вы прибыли на час раньше графика, Эйрфорс…
— Попутный ветер.
Сармьенто устало рухнул в кресло и недовольно посмотрел на свою заспанную, неряшливую команду, входившую в его кабинет. Настроение у него было скверное.
— Вы, сукины дети! Большая заправка, первый раз за полгода, самое важное задание за время войны, — а вы валяетесь, как свиньи в хлеву!..
Сармьенто с воодушевлением продолжал в том же духе, а его подчиненные, съежившись, заторопились по местам. Они дорожили своей работой и не хотели ее терять.
На полосе ярко вспыхнули огни, в конец ее промчалась пожарная машина… Из темноты ударили снопы света от посадочных фар самолета — первый из прибывших проревел над головой и шлепнулся на бетон полосы. Они садились один за другим, а автоматика тут же разводила их по заправочным точкам. Компьютеры управляли абсолютно всем, до последней мелочи. В надлежащем месте выключались моторы и включались тормоза. От каждой заправочной колонки поднялась телевизионная камера и пошла вдоль крыльев, отыскивая заправочные горловины. Едва они были найдены, шарнирная механическая рука открывала крышку и вставляла заправочный шланг; начиналась закачка топлива. Датчики в баках следили, чтобы не было перелива и брызг. Роботы усердно трудились, а самолеты оставались темными и безмолвными. И закрытыми. Все — кроме одного.
В нем открылась дверь, из нее выполз трап и опустился на землю. По ступенькам быстро спустился человек в форме и решительно зашагал вдоль заправочной линии. Возле одного из колодцев его что-то заинтересовало, он наклонился и пригляделся. Из диспетчерской вышки было видно лишь его спину — нижняя часть тела в тени, — и никто не заметил, как из его кителя что-то упало в колодец. Он распрямился, одернул мундир и продолжил путь к освещенной вышке.
Сармьенто замигал, глядя на офицера, и ощутил себя замарашкой. Черный мундир отутюжен, сидит как перчатка, пуговицы и галуны сверкают золотом… На шее мальтийский крест, на груди ордена, а один глаз закрыт моноклем. Сармьенто, охваченный смущением, поднялся.
— Шпрехен зи дойч? — спросил его гость.
— Извините, сэр, но я не понял, что вы сказали.
Офицер нахмурился и заговорил по-португальски с сильным акцентом:
— Я пришел подписать квитанцию.
— Да, разумеется, ваше превосходительство. — Сармьенто махнул рукой в сторону компьютера. — Но квитанция будет готова только после окончания заправки.
Офицер коротко кивнул и стал расхаживать по кабинету взад-вперед. Сармьенто сделал вид, что чем-то занят. Оба они обернулись, когда звякнул звонок и из компьютера появились отпечатанные бланки.
— Здесь и здесь, пожалуйста, — показал Сармьенто, даже не глядя на бумагу. — Благодарю вас.
Он оторвал нижний экземпляр и передал его немцу; и с облегчением смотрел, как тот повернулся и зашагал к своему самолету. Только когда он наверняка уже был на борту, Сармьенто взял со стола квитанции, чтобы подшить. Странные имена у этих иностранцев. И почерк угловатый, прочитать трудно. Похоже, Шикльгрубер… Да, Адольф Шикльгрубер.
Торопливые руки втянули офицера в самолет и захлопнули дверь, едва он очутился внутри.
— Сколько времени прошло? — быстро спросил он.
— Почти двадцать восемь минут. Надо взлетать, пока они не начали радиосвязь.
— Может, они опаздывают…
— А может быть, и раньше времени появятся, если наш попутный ветер на самом деле дует. Рисковать нельзя.
Первые самолеты уже взлетели, исчезая во мраке. Головной стартовал последним, уходя за остальными в ночную мглу. Но вместо того чтобы набирать высоту, он сделал круг над океаном и вернулся к летному полю. И низко пролетел вдоль полосы.
— Вон она, пожарная, уже у ангаров, — сказал кто-то.
— А люди все в здании. Нет, вон один в дверях стоит, машет, — увидел Блонштейн. — Давайте, мигнем ему светом на прощанье.
На этот раз они уходили на запад, в океан. Блонштейн прижимал к голове наушники и слушал, моля Бога о времени. Пока все в порядке: никаких вызовов не слышно.
— Ну, хватит, — сказал он наконец.
Сдвинул красную крышку и нажал кнопку под ней.
Сармьенто услышал глухой удар и глянул в окно — в воздухе взвился высокий столб пламени. Ярко горело авиационное топливо. Со всех сторон выли сирены, трещали принтеры… А радио автоматически начало передавать загодя заготовленное аварийное предупреждение.
Германские десантные транспорты были над африканским побережьем, когда приняли это предупреждение.
— Меняем курс, — приказал командир, выводя на экран карту. — У них там какая-то авария, в подробности не вдаются. Так или иначе, мы летим в Мадрид.
Командир был озабочен новым курсом и остатком горючего в баках… Ему и в голову не пришло связаться с аэропортом Крус-дель-Люс, чтобы узнать, что там стряслось; ему больше нечего было там делать. Поэтому замотанный, перепуганный и ужасно расстроенный капитан Сармьенто оказался избавлен еще от одной проблемы, которая могла бы добавиться ко всем прочим, мучившим его теперь. Ему не пришлось ломать голову, гадая, почему нынче ночью в полетном графике под одним и тем же номером и с одним и тем же опознавательным кодом оказались два разных маршрута.
Глава 21
— Ну, половина дела сделана, — удовлетворенно сказал адмирал Скугаард, когда обломки вражеского флота исчезли позади. — Я и не надеялся, что получится так легко. Мы сработали, как Нельсон при Трафальгаре. Даже лучше, если учесть, что я остался жив. А у нас ни единой царапины. Если не считать того человека, которому ваше ядро сломало ногу. Как насчет коррекции курса?
